Для внутреннего употребления в госорганах нам ясна мотивировка увеличения количества заключённых по особо тяжким преступлениям с длительными сроками заключения. С точки зрения чиновника, в этом есть безжалостный и холодный как сердце убийцы резон. Не зря же с мая прошлого года ФСИН лоббирует «создание рабочих мест для заключённых». 

Ясно, что их труд люди в погонах планируют использовать в нацпроектах на инфраструктурных стройках века наподобие печально известного Беломорканала. России именно сейчас требуется множество бесплатных рабочих рук для очередного подъёма с колен внезапно упавшей экономики. 

По оптимистичным прогнозам «Альфа-груп», инфляция в этом году ожидается в пределах 30%. Этому источнику следует доверять, поскольку они собирают информацию со всех секторов экономики: в сферу интересов финансового конгломерата «Альфы» входит потребительское кредитование, комплексное банковское обслуживание бизнеса, сотовая связь и розничная сетевая торговля продовольствием. 

Внешне жестокость уголовки по госизмене объясняется заботой о безопасности государства и каждого гражданина. Шпионы и пособники врага должны быть выявлены и наказаны. С этим никто не спорит. В основе всех обвинений изменников, как настоящих, так и поневоле, лежит российский закон о государственной тайне. В нём определено, что именно является гостайной, за разглашение которой грозит клеймо «госизменник» вместе с двадцатью годами строгого режима. От этих определений становится страшно, а от его нарушения никто не застрахован. Объясняем, почему.

Этот закон свиреп, поскольку предполагает, как в Российской Империи XVIII века, объективное вменение вины даже тем, кто не может осознать незаконность своих действий, которые совершаются абсолютно без признаков нарушения общепризнанных норм морали и нравственности. Написан он куда жёстче, чем, например, его аналог в коммунистическом Китае.

Рассказываем, в чём дело на примере дела  журналиста Ивана Сафронова

Из открытых источников известно, что в суд дело Ивана Сафронова ушло накануне с обвинением его в госизмене. Ему вменяют два эпизода передачи сведений сотрудникам иностранных организаций, которых наши правоохранители считают разведчиками иностранных государств. 

Сам обвиняемый утверждает, что сведения, которые он компоновал и передавал одному из адресатов — Цюрихскому университету — находятся в интернете в открытом доступе, и за такое не просто двадцатку нельзя давать, но и судить совершенно не за что. 

Чтобы проиллюстрировать абсурдность таких обвинений вкупе с суровостью нашего законодательства, представим себе диалог между обвинителем, допустим, это будет офицер ФСБ с юридическим образованием, и любым обывателем.

Любой вменяемый человек:

— Сведения, которые Иван Сафронов передал иностранцам в качестве журналиста, за десять минут может разыскать в рунете любой желающий. За передачу сведений из открытого доступа, нельзя наказать. Государство их не скрыло, они не прогрифованы обозначением «секретно». Получить, хранить, распространять их имеет право любой желающий. Зря что ли в Конституции есть статья 29. Она гласит, что каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию. А перечень сведений, составляющих гостайну, определяется федеральным законом. Вы обязаны немедленно выпустить Ивана Сафронова, признаков нарушения гостайны нет, а Сафронов ни минуты не был изменником даже в мыслях. 

Офицер: 

— Все эти ваши утверждения о грифе «секретно» и прочем никакого значения не имеют, а Иван Сафронов отправится в карцер. Знаете почему? Читайте закон о гостайне. Он принят 29 лет назад. 

Любой вменяемый человек: 

— Стоп. И что такого написано в этом вашем законе?

Офицер:  

— В этом законе сказано, что каждый обладатель информации обязан сам определять, содержат ли сведения, имеющиеся у него в распоряжении, государственную тайну. И если да, то он обязан отправить эти сведения на экспертизу. Например, в ФСБ. Если он этого не сделал, то несёт всё бремя ответственности на себе. Не понял, что должен был сделать — пеняй на себя, получай двадцатку.

Ошеломлённый вменяемый человек: 

— Стоп! Что?

Факт в том, что закон о гостайне написан по правилам военного времени, крайне жестоко по отношению ко всем нашим гражданам: он обязывает каждого иметь квалификацию в деле охраны государственной тайны и определять, вот конкретно этот текст или картинка могут являться в именно этот момент времени гостайной или нет. 

В случае, если ты предполагаешь, что информация в твоих руках является государственной тайной, ты обязан самостоятельно определить степень секретности, за свой счет ее защитить, прогрифовать каждую страничку и каждый носитель соответствующим грифом «секретно» или «совершенно секретно», вызвать фельдъегерскую вооружённую почту (стоит неимоверных денег) и отправить предполагаемую гостайну на экспертизу в ФСБ. Секретить следует по инструкции. И здесь тоже интересный момент: инструкции по секретным документам, существующие в каждом госведомстве, тоже являются секретными. Вам их никто не покажет.

К примеру, прислал вам дальний родственник с Украины фотографию с, допустим, некоторыми фактами проводимой сейчас спецоперации — вы должны понимать, составляет ли эта картинка гостайну или это просто ничего не значащее изображение.

Если не угадали, не знаете об указанном выше порядке или просто не нашли в себе силы совершить подвиг по засекречиванию — бинго, следующие двадцать лет пройдут весьма однообразно. 

А знаете, как в уголовном деле, в том числе в деле Ивана Сафронова, определяют, является ли информация гостайной? Хватает ли для этого опыта обывателя? Как бы не так! В уголовном деле это определяют эксперты ФСБ. Мы видим в этом вопиющее противоречие: в каждодневной своей работе каждый из нас с вами должен знать, что является гостайной, а в уголовном деле на это способны лишь эксперты.

Выходит, что содержание российского закона о гостайне предполагает так называемое субъективное вменение: обвиняемый виновен, даже если он не в состоянии этого понять. Для неспециалистов поясним: о неправомерности своих действий мы обязаны судить исходя из воспитания, куда общество нам вшивает общепризнанные нормы морали, нравственности и здравого смысла. Если ни одна из этих норм нашим поступком не нарушается, судить за преступление нельзя. Тем более, нельзя использовать закон, объективно предусматривающий вину для невиновного.

Любопытно, что об этом нюансе закона о гостайне правозащитники забывают. А ведь именно отсюда проистекает источник бед, как прошлых так и будущих, не только для Ивана Сафронова, но и для тысяч наших граждан, которых можно назвать изменниками Родины на основе непрофессионально принятого закона.

В своей деятельности авторам довелось заниматься международным сравнительным правоведением. Случалось изучать закон о государственной тайне коммунистической КНР. Даже в их законе у каждого гражданина нет обязанности знать, что может являться гостайной, а что — нет.

Закон о гостайне тридцатилетней давности надо изменить для того, чтобы уравновесить баланс интересов государства и личности. Кто не согласен — узнайте, как сидится Ивану Сафронову в карцере СИЗО.

Читатели «Новгород.ру» вполне резонно могут задаться вопросом «А какое мне дело до какого-то московского Ивана Сафронова, где он — и где я?». К сожалению, наша реальность сейчас такова, что на месте Ивана Сафронова может оказаться любой из нас. Закон написан таким образом, что его можно трактовать очень широко. Как известно, палочная система в нашем государстве способствует тому, что правоохранительные органы заинтересованы скорее в том, чтобы найти виновного хоть в чём-то, чем на то, чтобы тщательно разбираться в каждом заведённом уголовном деле. 

Вторая проблема с этим законом в том, как уже выше было сказано, что он предполагает будто каждый человек вполне осознаёт, что именно является государственной тайной и как с ней нужно обращаться, хотя доступ к ней есть у очень ограниченного количества наших граждан.

Получается, что любой гражданин России сейчас рискует стать госизменником, а как себя от этого обезопасить, никто сказать не может. Мы оказались в заложниках у закона, который принят почти 30 лет назад и который сейчас можно использовать при любом подвернувшемся случае.

Написано в соавторстве с Алиной Щегловой