Изольда Кушнир поделилась со студентами Политехнического института военными и послевоенными воспоминаниями

Новгородка Изольда Михайловна Кушнир рассказала студентам Политехнического института о своём военном детстве, послевоенной юности, о восстановлении Великого Новгорода после войны:

Счастливое довоенное детство

«Я родилась 29 июля 1929 года. Мои родители летом были в отпуске. Поехали они из Москвы за бабушкой в деревню Нестерово Юрьев-Польского района Владимирской области. Мама, как говорили раньше, была «на сносях». Там, в деревне, я и родилась. Своей малой родины в сознательном возрасте я никогда не видела, никто из моих родственников там не живёт, поехать было не к кому. Выросла я в семье служащих. Мама, Серафима Михайловна, была фельдшером, отец, Михаил Андреевич, работал в КГБ. Почти всё моё детство прошло в Москве. В Москве я пошла школу. Там же в Доме пионеров занималась в ансамбле, художественным руководителем которого был брат Исаака Дунаевского – Семён. А попала я туда так. В нашу железнодорожную школу пришёл однажды человек, который сказал, что отбирает детей в ансамбль детского творчества. За Ярославским вокзалом было красивое здание, там и был устроен Дом пионеров. Меня сразу взяли петь и танцевать. У нас была очень хорошая преподаватель музыки. Она нас водила в Большой театр, знакомила с балетом. Там я получила основу, которая пригодилась мне в дальнейшей работе. Мне всегда нравилось заниматься каким-то творчеством. Даже когда я была маленькой, постоянно организовывала конкурсы, концерты, принимала участие во всяких массовых мероприятиях.

Я видела Сталина

Когда ещё жили в Москве, я вживую видела Сталина. В большие праздники, майские или октябрьские, нас, школьников, водили на площадь. Мы проходили совсем рядышком с трибуной и видели всё правительство. Махали флажками или просто подолгу стояли, ждали своей колонны. Потом, когда я уже была взрослой, мы с мужем ездили в Москву и видели Сталина в Мавзолее. Сначала в Мавзолее Ленин и Сталин лежали рядом. Очередь в Мавзолей всегда была огромная, тянулась через всю площадь. Все хотели поклониться вождям. Так мы были воспитаны, время накладывает на людей свой особый отпечаток.

Эвакуация

В годы войны я была школьницей и поначалу мало осознавала, как это всё трудно и страшно. Над Москвой начали летать самолёты, и мы, дети, радовались, когда их видели. Мы всей семьёй были в Химках Московской области, когда объявили, что началась война. Мы сразу собрались и вернулись домой. В Москве по радио объявили, что все школьники с вещами должны прийти в школу для отправки в летний лагерь под Ленинград. Мы, я и старший брат (старше меня на полтора года), с рюкзаками явились в школу. Нас посадили на теплоход и повезли. Помню, как мы радовались и кричали, когда над нами пролетел немецкий самолёт со свастикой на крыльях. Если бы он стал стрелять из пулемёта, то положил бы нас всех. Но, видно, у него была другая задача, скорее всего, разведывательная, потому что он был один. Мы думали, что это весело. Сначала нас привезли в Дмитрово. Там разместили в здании местной школы. На второй день нас опять повезли куда-то в глубинку. Детей всеми силами старались сохранить, но не знали как, да и обстановка постоянно менялась. Москву тогда уже бомбили, были серьезно повреждены оборонительные сооружения, где, как я узнала много позже, работал мой будущий муж. Тогда все бежали из Москвы, была паника. Когда мы остановились в какой-то деревушке, к нам приехала мама одного из наших мальчиков, чтобы его забрать. Моя мама попросила, чтобы она и нас забрала с собой. И мы снова оказались в Москве. Многие дети из тех, что не вернулись домой сразу, так и потерялись в военной неразберихе. Мы приехали, а наши вещи уже были собраны для эвакуации. Посадили нас в вагон, и мы отправились. Ехали долго, около месяца. Увезли нас в Казахстан. В Кустанае высадили, погрузили в телегу и отвезли куда-то километров за 70 от города. Там был колхоз, где жили переселенцы-немцы. Согнали нас в помещение школы, а оттуда деревенские семьи должны были взять нас на постой. Нас в семье было семь человек. Кто нас возьмёт? Забирали в основном семьи из двух-трёх человек. Мы сидим, переживаем. Куда же нам деться? Одна девочка из местных смотрит на нас и говорит: «У нас есть место в летней избе, там вы могли бы пожить». У девочки не было матери, только больной отец. Наша мама, фельдшер, принялась его лечить. Мужчина не вставал, ему было очень трудно. Через какое-то время он пошёл на поправку, по крайней мере, начал подниматься и ходить на костылях. Этого мужчину мама вылечила, и он стал нас поддерживать. Того, что нам давали как эвакуированным, конечно, не хватало. Поэтому отец девочки разрешил пользоваться частью его запасов. Шла страшная война. На западе страны всюду были голод и разруха, но люди были намного добрее, чем сейчас. Еду отпускали по карточкам, давали, например, 50 г. крупы или 50 г. хлеба. На это невозможно было прожить, люди голодали. От недостатка пищи, многие умирали, но, если чувствовали, что рядом кому-то ещё хуже, делились последней крошкой хлеба. Через год мы вернулись в Москву.

В Новгороде

Из-за эвакуации в Казахстан я пропустила один год в школе. Очень долго потом, когда уже приехала в Новгород, считала себя «переростком». В Новгороде я ходила в школу на улице Посольской, где находилась гребная база. От дома до школы я добиралась не менее 3 километров. Нужно было пробежать через весь кремль, спуститься вниз и идти по льду. Там, когда Волхов замерзал, была тропинка. Бывали случаи, что люди, переходя через реку, тонули, потому что сильное течение всё-таки подмывало лёд. Школа размещалась в маленьком 2-этажном здании. В 44-45 годах жителей в городе было мало. Новгород освободили в январе 1944 года, а учебный год начался в сентябре. Наша школа открылась первой. Мы всегда ждали большой перемены, потому что тогда нам приносили по тоненькому кусочку чёрного хлебца, посыпанного сверху сахарным песочком. Вот это было лакомство! А сейчас? Я как-то спросила у нынешних ребят: «Вы бы кусочку чёрного хлеба с песочком обрадовались?» Они посмотрели на меня с недоумением: «Нет, конечно». А мы после войны умели довольствоваться малым. Среди всей разрухи в Новгороде работал 2-этажный Клуб железнодорожников им. Ленина. Размещался он там, где сейчас Ростелеком. Туда тянулась вся молодёжь, дети тоже. Там устраивались танцевальные вечера, работали разные кружки художественной самодеятельности, нам показывали фильмы. Руководство города было озабочено тем, чтобы не пропала культура, ведь если нет культуры – нет истории, нет государства. Немного позже, в 1945 году, открыли театр.

На разборке завалов

В 1944 году меня приняли в комсомол. Комсомольцы были людьми сознательными, все откликнулись на призыв: «Каждый на разборке завалов должен отработать 4 часа». Разбирать спекшиеся кирпичи – задача непростая. Не было перчаток, вообще ничего не было. Были руки, носилки, лом, лопата и лошадь. Вот и вся техника. На работе я прищемила палец. Думала, отнимут. Спасла меня какая-то бабка, делала компрессы и сохранила мне руку. Как-то с внуком мы разговорились о работе. Он первым делом спрашивает: «А сколько платить будут?» У нас тогда такие вопросы не возникали. Был порядок, и было слово «надо». Не так давно я встретила в магазине знакомого человека. Много лет назад мы жили рядом с его семьей и очень хорошо с ними дружили. И вот сейчас смотрю на него и не узнаю, точнее, не верю своим глазам. Он стоит такой большой, красивый. По нему и не скажешь, что ему 90 лет, он старше меня на год. Пока мы стояли и разговаривали, подошла ещё одна женщина, которая живёт в Новгороде с 44-го года. Тогда она была маленькой девчоночкой. А я с её двоюродной сестрой, которой уже нет, сидела в школе за одной партой. Мы так обрадовались нашей встрече! Стоим в магазине, громко разговариваем, ни на кого не обращая внимания. Так приятно видеть своих ровесников! Ведь почти никого уже нет. А тут оказался человек даже постарше меня. Помню, шла я как-то по городу в Германии и вдруг встретила знакомого русского человека. И такая радость была – встретить земляка! В Новгороде прошли бы мимо друг друга и не заметили, а там сразу в обнимку. Вот и тут так же: встретились ровесники такого почтенного возраста, как самые близкие родственники.

Новгород после войны

Когда приехали в Новгород, нам стало страшно. Жить было негде, всё разрушено. Не было колодцев, негде было брать воду, за водой ходили на вокзал. Брали 2 ведра, коромысло, и в путь. Чтобы затопить печь, были нужны дрова, кололи мы их сами. Все эта тяжёлая работа лежала на плечах детей и женщин, и это считалось нормальным. Было очень трудное время. Поначалу не было магазинов и рынков. Это потом уже открылся какой-то рынок. Туда из деревень стали привозить еду. Привозили обычно масло, рыбу, молоко, творог и другие продукты. Но только для всего этого нужны деньги. После войны ещё долго была карточная система, её отменили только в 1947 году. У меня был младший брат. Он умер сразу после войны. Заснул и не проснулся. Так в то голодное время погибали многие. Не хватало квалифицированной медицинской помощи, не было лекарств и витаминов. В 1946 году мне исполнилось 17 лет, и я стала работать секретарём- машинисткой в ОРС-е (отделе рабочего снабжения) Октябрьской железной дороги. ОРС находился в Григорове, там же ютилось руководство, потому что в городе не было целых зданий. А в Григорове рядом депо, и рабочие быстро пустили железную дорогу. Появились медпункт и школа. Люди стали обустраиваться. Тогда в Григорове снабжение было лучше, чем в городе, потому что продукты и дешёвые промтовары доставлялись из Ленинграда, а в Новгороде нечего было купить. Детство очень хорошо запоминается. Помнишь тех, кто тебя обидел или, наоборот, помогал. И я с большой теплотой вспоминаю людей, которые меня поддерживали в то тяжёлое время. У меня был старший брат (позже он служил на флоте). Ещё были младшие брат и сестра. Так вот старший брат всегда говорил: «Лизочка, мы там тебе кусочек хлеба оставили. Пойди, забери». И это так грело душу. Без этой доброты люди потеряли бы ещё больше своих близких. Как сейчас помню, заведующим хлебопекарней был один дядечка. А хлебопекарня находилась там, где сейчас вокзал. Стояло какое-то полуразрушенное здание, вот там её и устроили. Оттуда до Григорова и обратно ходил рабочий поезд. На нём и ездил заведующий. Как-то он мне сказал: «Заходи ко мне 2 раза в неделю, будешь получать хлеб». И он действительно каждый раз давал мне маленькую буханочку хлеба. С тех пор я не могу пройти мимо, если плачет ребёнок. Мы были воспитаны так, чтобы помогать людям. Человек рождён для добра и света. Он должен радоваться жизни. А всё остальное – это такие мелочи, о которых не стоит жалеть. Нам всегда чего-то чуть-чуть не хватает. Ну, нет и нет. Это сейчас люди от сытости забыли про чувство меры и укорачивают себе жизнь из-за всяких пустяков».

Узнать больше можно на сайте добровольческого объединения «Патриот» «Вечный огонь»