Медведев о кризисе: "Время оптимистических оценок пока не наступило"

Президент России Дмитрий Медведев дал интервью газете "Коммерсантъ", которое издание публикует сегодня. Президент, в частности ответил на следующие вопросы о кризисе:

[i]На недавнем международном банковском форуме в Петербурге глава Центробанка заявил, что нижняя точка падения ВВП России пройдена. Можно ли ожидать каких-либо оптимистичных заявлений на нынешнем форуме[/i]?

Человек вообще по своей природе оптимистичен, и, наверное, это спасает человечество на протяжении тысячелетий. Естественно, что при первом появлении симптомов общего улучшения экономической картинки появляются такие заявления. Я же считаю, что время оптимистических оценок пока не наступило. Хотя некоторые тенденции в мировой финансовой и экономической системе свидетельствуют о том, что позитивные сигналы все-таки есть.

Недавно на встрече по случаю Дня предпринимательства я сказал: все эти разговоры, что дно достигнуто, это, по-моему, аналитические изыски. Если бы от этого зависело реальное положение дел, я готов был бы подписать указ о том, что дно кризиса достигнуто, мы на нем стоим. Но жизнь совершенно иначе выглядит. Гораздо важнее, как мы будем выходить из кризиса. Существует несколько моделей, и они обсуждаются в экспертной среде. Первая заключается в том, что мы будем выходить из кризиса так же, как в него попали,- резко. То есть по букве V. Второй вариант - выходить из кризиса будем по L-образному сценарию, очень медленно, ну, может быть, с некоторым повышающимся трендом. И наконец, самый пессимистический, заключающийся в том, что новая рецессия впереди и весь мир еще ждет дубль V, или W, или три V и так далее. В любом случае мне кажется, что тот сценарий кризиса, который в настоящий момент реализуется, далеко не худший из тех, что мы прогнозировали в конце прошлого-начале нынешнего года... [i]Вы сами в какой момент поняли, что это кризис[/i]?

Наверное, проще всего было бы сказать, что еще год назад Россия - в моем лице, когда я выступал на Санкт-Петербургском форуме,- предостерегала наших коллег от тех негативных тенденций, которые образовались в мировой экономике и в особенности в экономике отдельных стран, а именно в США. Мое выступление тогда было воспринято чуть ли не как политическое: Россия решила укусить США, потому что американцы критикуют Россию. К сожалению, последующее развитие событий показало, что мы были правы. Но дело не в нашем даре предвидения, это понимали тогда многие. К сожалению, из этого не было сделано никаких выводов.

Негативные тенденции начали формироваться в 2006 году. В седьмом году уже резко стали меняться фондовые индексы. В восьмом году наступил крах ипотечной системы в США. Это было лето-начало осени. И как раз осенью наступил кризис мировой финансовой системы, который проявился прежде всего в недостатке ликвидности. Это и был последний сигнал о том, что кризис реально накрыл всю планету. Хотя его развитие было таким, что, в общем, не нужно быть очень большим экономистом, чтобы предсказать его неминуемость.

Но если говорить откровенно, масштабы этого кризиса, его последствия для мировой экономики не смог просчитать никто. И в этом смысле он уникальное явление. Мы убедились в том, что не только безопасность в современном мире носит глобальный характер, но и экономика стала абсолютно глобальной. И проблемы в одном большом государстве, в лидирующей экономике достаточно быстро отражаются на ситуации в других экономиках и мире в целом.

[i]Это экономический и финансовый кризис или это кризис существующей мировой экономической и финансовой системы[/i]?

Я думаю, что такие рассуждения отдают схоластикой. Конечно, кризис затронул и всю мировую экономику, и всю мировую финансовую систему. Безусловно, глубина этого кризиса, его интенсивность, жесткость, острота были связаны с тем, что мировая финансовая архитектура оказалась несовершенной. Несовершенной потому, что, во-первых, она готовилась принципиально под другие цели, во-вторых, она сформировалась уже давно, 50-60 лет назад, при наличии другого количества глобальных игроков. При этом часть новых глобальных игроков вообще в формировании тех правил игры не принимали участие - по понятным причинам. То, что кризис был в значительной степени спровоцирован несовершенством Бреттон-Вудской системы, думаю, сегодня для всех очевидно. Отсюда можно сделать вполне практические выводы: надо создать новую финансовую архитектуру.

[i]Оценивались ли какие-либо риски превращения рубля в резервную валюту[/i]?

Конечно, оценивались, и мы не можем абстрагироваться от того, что выход в глобальное финансовое пространство, в том числе валютное, может создать какие-то проблемы. Но сейчас существенных рисков эксперты не видят, насколько я знаю. Если государства будут держать часть своих золотовалютных резервов в рублях, от этого наша экономика слабее не станет, а станет сильнее по вполне понятным причинам. Но самое главное, что я хотел бы сказать, кризис эту задачу не снял с повестки дня. Он в чем-то, может быть, ее осложнил, а в чем-то даже облегчил, потому что сегодня прибегнуть к иностранным заимствованиям гораздо сложнее и многие страны открывают взаимные валютные позиции, свопы друг против друга. Бразилия с Китаем, Китай с Белоруссией так сделали. Я считаю, что и мы могли бы подумать о том, чтобы такого рода взаимные позиции открыть - например, рубль против юаня. И это как раз облегчает ситуацию.