Фото Александра Басуна

Наталья рассказывает, что до совершеннолетия жила в интернате, но её отец не был лишён родительских прав. 

— Когда из интерната пришла к папе любимому, я тогда ещё не знала, что меня ждёт в жизни, — говорит она. — У них в интернате было скрыто, что он на Мызе постоянный клиент.

— То есть он в психоневрологическом центре был?

— Да, я писала запрос. Мне было отвечено, что не могут они мне дать такую информацию. Только органам, а мне — нет. Я так, наверное, не родственник. 

Вспоминает, как сначала приходилось уживаться с отцом и его гостями в одной комнате на Большой Санкт-Петербургской. После обмена на двухкомнатную квартиру на улице Михайлова лучше не стало: «Меня папа постоянно из дома выгонял. Вроде как есть у тебя дом, а тут же и нет». И вот в 2005 году попросила знакомую помочь разменяться и получила жильё в двухэтажном доме в Промышленном переулке. Со слов Натальи, в результате мошенничества вышло так, что она получила жилплощадь, а отец свою половину — нет. И они вновь делили одну квартиру. В 2006 году отец умер.

Фото Александра Басуна

Хозяйка квартиры сама поднимала стены. «Они все вот так вот «розочкой», — показывает руками, как они разваливались в разные стороны. Сама ремонтировала потолок, который мог обрушиться, штукатурила, выравнивала.

— У меня строительная профессия, поэтому я могу поднять эти стены.

— А кем вы работаете?

— Сейчас никем. В центре занятости постоянный клиент, — отвечает Наталья. — Я стала ходить, как на работу, в кабинеты, осталась без работы по факту. Мне было сказано (там всё-таки в администрации есть нормальные люди, которые меня предупредили) «Жди подставы. Проводки нечаянно обрежут и свалят всё на тебя». А в силу того, что я по ремонту работала у них, чудные кабинеты их чинила, я сделала вывод, что лучше уволиться самой.

В доме холодно, в некоторых квартирах даже топят печки. Крыша течёт, стены чернеют от плесени, постоянная сырость. Но самая большая проблема — насекомые. Наталья говорит, что и занялась темой ЖКХ именно из-за блох.

— Ни в какую их не вытравить. Сами травились химикатами, а зараза как жила, так и живёт. Сами-то понимаете, как это, когда блохи кругом скачут? — возмущённо спрашивает она меня. — И в тарелку, и в кровать, кругом.

Управление Роспотребнадзора провело обследование подвала и стен, в пробах пыли насекомых не обнаружили. После повторной проверки они нашли только кошачьих блох и рекомендовали жителям провести дератизационную и дезинсекционную обработку квартир и «поддерживать в чистоте жилые помещения». Но собственники квартир утверждают, что уже бесполезно вызывать службы для травли насекомых, блохи живут в гнилых перекрытиях дома, их здесь уже называют «коренными жителями». А контролирующие органы не реагируют, как бы им ни доказывали.

Фото Александра Басуна

— Эти блохи, они нас заедают, — говорит соседка Натальи 81-летняя Мария Глебова. — Я всё время в одежде, брюки. Иначе нельзя. У меня кот, его заели, просто заели. Сколько мы тысяч заплатили за то, чтобы ему переливание крови [сделали].

Жильцы куда только не обращались, чтобы дом признали аварийным и расселили. Наталья писала в жилинспекцию, комитет ЖКХ, прокуратуру, уполномоченному по правам ребёнка, федеральному инспектору, а добилась проверок своего холодильника  и угроз, что отберут сына. В 2015 году дом всё же признали аварийным, хотя за год до этого специалисты мэрии, «Городского хозяйства», Управления Роспотребнадзора, ГУ МЧС решили, что он пригоден для проживания.

— Наши, я так думаю, «инвалиды совести», межведомственная комиссия, которая ну ничего не видела, и прям прислали мне, написали ответ, что нормально, жить можно. Были они во всём доме, всё они это видели, — отмечает Наталья Маркова.

Получается, за год дом довели до аварийного состояния. Эксперты, которые в 2015 обследовали конструкции дома, состояние фундаментов оценили как недопустимое, выявили многочисленные нарушения, трещины на стенах, деформации, протечки на крыше, аварийное состояние электросетей, прогнозировали большую вероятность возгорания в случае дальнейшей эксплуатации.

Сейчас, три года спустя, ситуация никак не изменилась. Меняются только чиновники в кабинетах, куда ходит Наталья. Она достаёт толстые папки с её обращениями и ответами на них от глав ведомств. Здесь письма от вице-мэров, которые давно не работают в администрации, прежних председателей городского комитета ЖКХ и новых руководителей.

— Это просто стандартные отписки, — перебирает бумаги. — У них всё по стандарту.

Дом был рассчитан максимум лет на 30, говорят собственники квартир. Он был построен в 1959 году, хотя в одном из документов от администрации указан 1970 год.

Фото Александра Басуна

— Двадцать лет на кирпичном заводе проработала, муж — двенадцать, у нас ведомственная считалась как бы квартира. Я живу здесь с 1971 года. Мы вселились, десять лет уже дому было, — делится Мария Глебова. — Ну и что, у нас до сих пор ни ванны, ничего нет. Вода — это для меня самое [главное]. Я онкологию перенесла. В баню ходить я сейчас уже не в состоянии. А ближайшая баня на Корсунова. Я инвалид, в баню я не могу, в душ только туда хожу. Не могу я сделать ванну или что там, это же надо большие деньги. Мы и так рамы вон вставили, а то рассыпались все они, разваливались. Хоть уходи отсюда. А родственников нет, идти не к кому. 

Наталья у себя дома всё же сделала небольшую ванную комнату, хотя и слышала возражения, так как квартира «не предназначена».

— Газовую колонку мне нельзя, бойлер мне нельзя, ванну — это вообще, боже упаси, смерти подобно. Отказалась возить ребёнка в общественную баню. Ближайшая, насколько я понимаю, — Волховский. Как раз все удобства для ребёнка. Нельзя одно, второе, пятое, десятое — ничего нельзя. А жить-то, ребят, вообще можно? Блох кормить точно можно, — заключает собеседница и снова возвращается к равнодушию властей. — Они ничего не видят. Неоднократные обращения о помощи. Ну это же реально невозможно. 

Несмотря на свой твёрдый характер и решительный настрой, признаётся, что в этой борьбе не сломалась только благодаря поддержке соседей. Хотя их пытались перессорить: говорили, что Наталья, которая является и старшей по дому, мешает ремонту. «Чем?» — спрашиваю. «Наверное, не подписываю дом на непосредственное управление, — предполагает она. — И так всё полностью переложено на нас. Дом аварийный, а тарифы у нас постоянно повышаются. Но при этом мы сами снег чистим. Трубы замерзают зимой. У нас было тут, подъезд замёрз, аварийщики приехали, что, говорят, сделаем, ждите, когда разморозится. Это холодное водоснабжение. У меня этой зимой замёрзло, так я сама лично размораживала. У нас вообще ничего не делается, а тарифы растут». Плату за содержание жильцам прибавляют почти каждый месяц, 1130 рублей они отдают за отопление, 1500 рублей — за мусор.

— Всем собственникам этого дома прислали бумагу о том, что должны мы сами снести этот дом, — продолжает женщина. — В силу того, что я несу ответственность только за свои стены и ни в коем случае не имею права чужую собственность трогать, я готова снести свой дом. Не дом, вернее, а ту часть строения, которая относится ко мне.

— А что дальше?

— Наверное, жизнь на улице.

Осенью прошлого года Наталья Маркова подала в Новгородский районный суд иск к администрации о предоставлении благоустроенного жилья по договору социального найма во внеочередном порядке. Она признана малоимущей, принята на учёт в качестве нуждающейся в жилом помещении. Тем не менее суд отказал в удовлетворении её требований.

— Предоставление жилого помещения по договору социального найма гражданам, являющимся собственниками жилых помещений в аварийном и подлежащем сносу доме, жилищным законодательством Российской Федерации не предусмотрено, — объясняет начальник управления по жилищным вопросам администрации Великого Новгорода Марина Самсонова. — При наличии варианта благоустроенного, отвечающего санитарно-техническим требованиям жилого помещения из числа освобождённого муниципального жилищного фонда, оно будет предложено администрацией Великого Новгорода Марковой Наталье для передачи в собственность, взамен занимаемого ею жилого помещения.

Фото Александра Басуна

По информации мэрии, дом №2 в Промышленном переулке, в котором есть четыре муниципальные квартиры, расселят в срок до конца 2022 года. «В бюджете Великого Новгорода на 2018 год и плановый период 2019 и 2020 годов средства на цели переселения граждан из аварийных жилых домов, в том числе дома №2 по Промышленному переулку, не предусмотрены», — подчеркнули чиновники. Одну семью из муниципальной квартиры в этом доме всё же переселили по решению суда.

В администрации также отметили, что ещё в 2015 году Наталье Марковой предлагали жильё из маневренного фонда — комнату в доме №25, корп. 2 на проспекте Мира. Женщина отказалась идти в общежитие, в таких условиях жить тоже невозможно.

Фото маневренного фонда, куда Наталье с сыном предлагали переехать.

Всего на территории Великого Новгорода аварийными и подлежащими сносу или реконструкции сейчас признаны десять многоквартирных домов. В очереди нуждающихся в жилье по состоянию на начало апреля стоят 5413 новгородцев. 

В рамках завершённой региональной программы по переселению граждан из аварийного жилищного фонда, которая действовала с 2013 по 2017 годы, в Великом Новгороде были расселены пять многоквартирных домов, 133 человека получили новые квартиры. На это было потрачено 65,8 млн рублей.